Действующие лица:

Гертруда - королева Дании,
Клавдий - король,
Полоний - ближний вельможа,
Офелия - его дочь,
Лаэрт - его сын,
Розенкранц, Гильденстерн - вельможи,
Рейнальда, Корнелия - придворные дамы,
Марцелла - белошвейка,
Бернардо - садовник,
Актёры и режиссёр бродячего театра

Акт первый

Картина первая

Корнелия:

(обращается к Марцелле):
Ты, милочка, не будь дурёхой больше,
и если хочешь жить не с синяками, как матушка твоя,
что померла от мужниного кулака в живот,
как говорят, кто видел... Да, вот, кстати,
давно спросить хотела: ты была там и видела:
ударил как - в живот? Неужто кулаком - и вышиб дух...
или ногой - так более понятно: особенно когда поддых -
в сплетенье дыхания, биенья и души:
под "дых" ли, "дух", но что-то происходит там иногда,
(кладёт руки на "солнечное сплетение", прислушивается)
Вот здесь то место, которым понимаешь побыстрей, чем головой...

Марцелла :

Вот-вот, сударыня, вы бьёте прямо в точку: так и со мной,
когда он говорит, что я - прелестна, словно перепёлка,
и вижу, что готов он съесть меня - совсем: от клювика до пяток,
...или... что там... у перепёлки есть - не важно,
только... здесь, (взволновано прижимает руки к груди)
как точно вы сказали - не сойти мне с места, коли вру (истово крестится) -
вот в этом самом месте - (показывает)... есть силок...

Корнелия:

Как будто бы тошнит там? - это точно,
но не еда причиной - не живот - иначе: "тошно", как,...
когда сказали...о смерти короля (испуганно оглядывается)...
в саду... под сливой - ну, во время сна: был... и не стал...

Марцелла:

Садовник сказывал, что не понятно:
сроду не помирали так легко мужчины в расцвете сил,
как наш коропь, что случай больно странный, что...

Корнелия:

Ну-ну, довольно... разболталась, лишь бы бездельничать...
Я что сказать хотела: ты, Марцелла, иль "перепёлка" -
впредь будь осторожней и избегай силка
(показывает на место под грудью),
а то вот здесь (показывает на живот) взбрыкнёт,
тогда придётся думать этим (показывает на голову), что не всегда дано.
Беги от птицелова и займись делами: ты ведь знаешь,
что свадьба в королевстве... (в сторону) мужа труп едва простыл,
и блюда от поминок свежи ещё, хоть снова подавай к столу:
уже не к плачу - к смеху: вот перемена... блюд, и чувст, и тел...
Да ладно, покажи накидку, что к королевской свадьбе: готова ли?

Марцелла:

(показывает)
Миледи, здесь я собрала и вышло, совсем как роза,
и в жемчугах, как в утренней росе...

Корнелия:

И вправду... очень мило - да, неплохо, и шёлк белее не бывает:
прелесть; так, я Офелии сейчас скажу:
готово, мол, к примерке предпоследней;
она, бедняжка ненавидит их, и тоже, верно -
что за доля: стоять, как истукан часами,
снимать и надевать, вертеться так и эдак
в объятиях железного корсета.

Марцелла:

Объятья Гамлета, как говорит садовник, ей впору были бы...

Корнелия:

Садовник говорит? Так прикуси язык, что за болтун, Бернардо...
Хотя мужчина видный: это он - твой, перепёлка, страстный птицелов?
(Уходит с накидкой...)
(Входит Бернардо с корзиной роз):

Бернардо:

Ах перепёлочка моя, вот кстати -
мне повезло (пытается обнять, она отбегает) что так?
Вот эти розы смирились перед розой этих уст
(протягивает к Марцелле руку, и она делает к нему шаг, как во сне).
Вся свежесть сада утреннего в этих нежных губках
(М. подходит совсем близко, и Б. обнимает её)

Марцелла:

(вырывается, Бердардо хохочет):
Вот так всегда: язык твой - помело, а руки - как у папаши моего -
разбойники с большой дороги: грабить и убивать им в самый раз
с благословения блудливых глаз.

Бернардо:

(примирительно):
Так я приду к тебе послушать соловья,
серёжки... я припас: привёз один приятель - из Англии:
серебряные змейки, и глазки изумрудные блестят,
как у тебя, мой ангел, когда ночью...

Марцелла:

(закрывает руками уши)
И слушать я не стану ... очень, мне нужно "слушать соловья":
ищи дурёху - мне же зря, Бернардо, слов твоих не нужно... (убегает)

Бернардо:

Вот так и все они: упёрлась: иль женись, иль вон поди,
хоть удавись мне без неё: сначала попробовать дала,
а как вошёл во вкус - цену набавила, да мне не по карману,
так что никак не выйдет без обмана.
Вот и Гертруда: королева - выше косы,
уложенной гнездом для побрякушки с именем "корона",
а та что имя даже доброго не знает,
которая под юбкой - без венца,
так правит Данией, что грех... сгущается,
как воздух перед бурей, что прошлой осенью
все изломала сосны столетние на берегу залива
и унесла, сгубив, весь датский флот...
И вот, теперь, уже войну несёт от Фортинбраса...
Сказывал Франциско, что призрак Короля покойного
в доспехах видели, как будто Судный день грядёт...
Ну и дела, а тут ещё Марцелла, хвостом виляет так,
что душу вымешь и дьяволу отдашь того и жди,
ох, не сносить мне, видно, головы...
(уходит)

Картина вторая

Корнелия (входит с Офелией):

И, вот, Марцелла, что с дурочки возьмёшь?
его впустила - нянька говорит,
и он сомлел, конечно, но не так, чтобы жениться.
Голову терять мужчины норовят совместно с мыслью задней,
как избежать силка: теряют на минуту,
а потом находят вместе с хитростью своею -
покрепче, чем была. И хитрость их растёт,
как сом на дне пруда: из года в год - скорей, чем ум и доблесть.

Офелия:

И что же, все мужчины таковы?
И мой отец, и брат - Лаэрт, чьё благородство
всегда в пример возводят идеала для мужа,
и... и Гамлет - принц? И он растит сома
холодной скользкой мысли, что в глубине - на дне его души?

Корнелия:

Ах, душенька, дитя, а в чём отличье? Что принц?
Так спрос другой с него как с мужа на престоле,
а так - как все, кого Господь создал из праха или глины -
что там было случайно под рукой...
Суди сама, ему уж скоро тридцать - не мальчик -
скажешь он не знал любви? Так где его избранница,
чьё имя, он поменял, скорей всего, на "киску" иль "птичку",
или (хихикает), скажем, "перепёлку", как названа садовником Марцелла:
когда и сам он перепел - не боле, зовущий самочку, а не Марцеллу...

Входит Марцелла:

Меня вы звали? Я к услугам...

Корнелия:

Звали - примерки время. Это платье - прелесть,
и подошло б к венчанию иному, а так, для свадьбы нынешней,
пожалуй, оно немного... слишком... - здесь, Марцелла,
розу смени на что-нибудь поярче... и попестрей: на маргаритки...
шарф уместен тоном темнее - словно дымка на небесах -
не так уж ясно, как кажется на первый взгляд...
и ожерелье: кораллы лучше жемчуга на случай, что нынче ...
(Офелия пошатнулась)
Что, милое дитя? Бледна... - устала?

Офелия:

Да, мне нехорошо... Вот здесь (прижимает руки к груди), вдруг,
тошно - не знаю, как сказать...
(Корнелия и Марцелла переглядываются)
ну, словно, дымка затмила душу... вдруг, на миг, как будто...
сгустился воздух в тёмный плащ и голос, звучащий глухо -
так, что слов не слышно, но смысл их горький
как полынь, что у пруда... растёт - в тени обрыва -
помнишь?... Марцелла, мы гуляли там?

Марцелла:

Конечно. Там омут есть глубокий, а на дне, как говорят, спит сом -
огромный, старый: он - король пруда;
хитёр и правит царством, а в супруги берёт утоплениц...

Корнелия:

Ну, будет, сплетни бабские: их слушать,
в высоком нашем положенье глупо:
мы избраны со слухом нашим и мыслями совместно,
и отпускать их за пределы не велено - следить должны,
как пастухи за стадом - за мыслями своими и словами,
что норовят на волю убежать...

Офелия:

Мы гоним стадо глупых слов и мыслей,
что разбрестись готовы и отбиться от положения высокого?...
В том смысл? - в высоком положенье удержать всего себя:
совместно с телом...мысли?...
И чувства? и слова?...
слова... слова...слова...
Но в чём же высота: неужто трон - вершина?

Корнелия:

Офелия, миледи, Вы напрасно гулять уходите так далеко:
пределы, нам, женщинам, живущим во дворце,
даны поуже, чем простолюдинкам,
зато свободы больше от забот о хлебе и... защита от невзгод.

Марцелла:

Уж это правда - лучше в клетке из золота,
чем быть на ветке в лесу дремучем, страшном,
где невзгоды - обычные обличия природы.

Офелия:

Прошу помочь мне платье снять - довольно:
подчас мне кажется, что высота, что троном обозначена, -... не та...
и что мои пределы сжимают обручи на нижней юбке: тело... в плену...
и мысли... и слова - всё не моё - и я - не та, что с именем Офелия живёт...

(Остаётся одна...)

Картина третья

Входит Лаэрт:

Офелия, пора проститься - уже подняты паруса
и тороплюсь сказать тебе, сестра, слова, важнее всех,
что прежде говорил...
Я знаю, Гамлет, принц наш и наследник трона,
вниманье тебе дарит... и, надеюсь, почтителен...

Офелия:

О, бесконечно... будто, на троне я - не он...

Лаэрт:

На троне вправду ты - не Дании, конечно,
- а чистоты своей, сестра, и благородства,
невинности и прелести, которым земные мерки малы...
Ты, дитя, своей цены не знаешь, так послушай, что я скажу,
и будь благоразумна - не опустись ты с высоты своей...

Офелия (в сторону):

Опять о высоте и положенье - уже иных: не трона - чистоты,
которую пасти должна совместно с благородством и прелестью -
вот сложность: не смешать бы стада мои, вершины бы не спутать,
чтобы саму себя не потерять...

Лаэрт:

Ты говоришь с собой? Меня послушай,
что должен я сказать, как брат сестре:
будь осторожней: знай,
любовь мужчины, имеющего власть бывает зла...
Себя он слышит и свои желанья -
не держит чувств и волю им даёт,
глух ко всему, что против его страсти,
и верит он, что мерою страданья и счастья владеет сам,
что в нём заключены права, и судьбы других людей...

Офелия:

Права? Хотела бы отдать ему судьбу...

Лаэрт:

Ошибка: верит он - но то не значит,
что истинно готов судьбу принять хозяином:
достойно и надёжно. Он верит так,
а значит, будто... не лжёт, и нет вины в его началах,
чьи концы... сокроются в реке с названьем Лета ...
Пойми, он любит... словно волк ягнёнка:
желает плоть - источник сил и жизни - его, но не твоей...
Он верит, ну а ты не доверяйся - и знай,
что честь твоя... тебе дана на миг -
на сохраненье древним родом нашим,
хранящим честь не годы, а века.
Ты - ты не вся, вернее, не совсем...
ты - только часть, а остальное:
моя сестра и дочь отца, и мать того, кто род продолжит...

Офелия:

Странно: я - и не я... Порой... и мне так чудится,
как будто, и нет меня - во мне... а я... брожу
среди чужих офелий в их одеждах, поклонах и словах.
И хочется бежать к себе - куда-то, где травы дики
и цветы не лгут - не манят красотой пустой...

Лаэрт:

Поверь мне, пустота, что так страшит тебя -
вся в пустяке с названьем нервы - вниманье не на них...

Входит Полоний:

Я слушал не дыша, ловя отцовским ухом
слова своих детей - здесь, в уголке.
Что делать, иногда приходится сидеть в засаде,
чтобы поймать хоть отблеск яви, которая таится от людей.
Наш славен род терпеньем и умом, и ловкостью,
цена которым боле, случается, чем доблесть на войне
с её убытками досадными казне.
Лаэрт, тобой доволен я. Слова твои к сестре
о многом говорят не только ей, но и тебе -
язык нам дан для слов, слова - для мыслей,
что в тишине беззвучия пропасть обречены.
Вот выбор наш - дать мысли жизнь иль нет:
усилья плоти, дыхания собрать аккорд,
отдавшись, словно флейта, в мелодию,
чтобы вернуть природе, что взято, и не прахом -
гармонией живой, что сочетает мысли с делом...
Увы, совсем не много есть людей, умеющих играть на флейте...
А чтобы смочь... себя... самих настроить так,
чтоб фальшию не оскорбить небес -
таких не знаю, а ведь я - старик...
И, вот, приходится фальшивить самому, чтоб в такт попасть -
искусно лгать, чтоб вышло достоверно...
Не удержусь, скажу вам тайну:
как-то, подумал я, что, верно, наш Господь, разрушив башню,
ту, что в Вавилоне, не разорвал язык, ... а уничтожил - совсем,
и то, что нам досталось в этот век - не более,
чем щебет неразумный, как у пичуг лесных.
И вот, живём подобно кукушатам: толкаясь,
видя смысл весь в червяке...
Но, точно, я - старик, раз разболтался,...
но был мне сон, что вырвался из тайников души,
как будто, мы прощаемся надолго, и должен я успеть сказать,
что прежде не сумел... иль не посмел:
прощай Лаэрт, и будь благоразумен,
как я до сей минуты, и как буду с минуты сей,
(прежним уверенным голосом) честь рода сохраним...
(Лаэрт уходит.)

Полоний:

(помолчав, к Офелии):
Ты, дочь, и счастие моё, и горе, и гордость, и укор... -
я пред тобой немею, словно взлёт высокой мысли страхом сбит,
и в точке их пересеченья... язык мой замер:
и для лжи, и для того, что кажется мне правдой...
Ну как сказать: живи, но не живи: люби, но осторожно,
дыши, но в пол-дыханья, биение умерь в груди, ну, что ещё?
Настрой свой голос в такт со всеми теми,
в ком слуха нет совсем, иль от рождения глух?

Офелия:

Полоний:

Постой, молчи, не нужно слов: силок - пустяк,
пока в нём не забъётся живая мысль,
чтоб испустив свой дух, пред памятью предстать...
Себе противоречу, но грех тот мой - не твой,
а ты чиста и чистоту храни - вот весь урок.

Офелия:

Полоний:

Знаю, принц вниманье дарит: на вид приятное,
но ты не верь, в нём суть совсем иная.
И, к тому ж... он болен, как кажется... и странен тот недуг:
то говорит невнятно, горячо, а то молчит,
но так красноречиво и холодно,
что лучше бы кричал, ногами топал... -
он, как музыкант, что ноты потерял и держит паузу...
Офелия, забудь, что прежде говорил, и слушай заново,
как будто, чистый лист открыв.
Вот что сказать хочу тебе я, дочь,
зачем явился я от важных дел, которые несу
с достоинством вот тридцать лет уже.
Веди себя согласно положенью: и своему, и моему,
и брата, и предков всех. Будь не грустна, но и весельем
не докучай другим - не терпят лиц счастливых...
Читай, но не усердно, а скорей, чтоб скоротать часок -
не любят умных... Почтительна будь, но не черезмерно-
лесть ценится не к чину, а к лицу...
Внимание с рассеяньем храни в одном сосуде...
Что ещё? Да, Гамлет... не отвергай его, но поощрять страшись -
не ясен смысл его недуга и аккорда, что паузе вослед придёт...
Бегу к делам, притронусь лишь ко лбу моей голубки,
словно хлебну глоток из родника целебного (целует её в лоб) -
с тобою Бог: Ему доверю то, в чём сам бессилен...
(Уходит).

Офелия:

Мне страшно - белый лист открыть, все прежние закрыв,
чтоб записать там: чистоту храни?
Но как писать не измарав листа и белое не вымазав чернилом...
Мой лоб - родник, и мысль... лишь замутит его...
Я - сторож мига краткого, что дан для утоленья чьей-то жажды...
Устала белое я мерять - цвет, который сам не виден по себе,
а только... в сочетании с иными: быть ли... нет - от случая зависит,
даже боле: чёт-нечет выпадают так, что есть надежда на счастливый случай,
а я должна всегда лишь уступать, чтоб видимость движенья создавать...
всем тем, кто жить спешит...

Акт второй

Картина первая

Король:

Ну вот мы и одни (сжимает королеву в обятиях, она освобождается)...

Королева:

Постой, я не готова, тут кто-то есть
(всматривается - показывает) вот здесь, казалось,...
воздух сгустился в тёмный плащ и голос, звучащий глухо,
так что слов не слышно, но тошно мне от них, как будто звук,
минуя уши, сердце ранит... больно...

Король:

Довольно, устала ты - не лёгкий выпал день,
но ждёт нас ночь в супружеской кровати:
что бывает слаже, Гертруда - королева и жена...
Так жизнь устроена, что случай горький
со сладким выпадает в черед, так, словно бы,
природа-мать шлепок увесистый загладить спешит...

Королева:

Бьёт в сердце... тошно... (порывисто обнимает Клавдия):
так ждала, мой Клавдий, услышать от тебя - моя...

Король:

Моя: моя ты и жена, и королева, а я король и твой законный муж!
(в сильном волнении)
И ничего меня не остановит - я душу отдал с тем,
чтобы сказать: "моя - моя, о Королева!"
Испытать восторг и полноту всех сил, испить предел -
познать вершину жизни и судьбу хлестнуть,
чтобы в галоп пошла та, что плелась, безродной клячей,
впряжённая в повозку с горькой желчью

Королева:

О чём ты? Душу отдал?...

Король:

Да, (упавшим голосом) - тебе, Гертруда... и жена моя...
до гробовой доски...

Королева:

Клавдий:

Вот это верно! Будет хныкать - всё: концы сплелись
и канут в Лету, живым же - жизнь
(подхватывает Королеву на руки, хохочет, кружит её, целует, она смеётся)...

Картина вторая

Полоний (входит):

Прошу нижайше вашего вниманья...

Король:

Входи, Полоний, здесь - ты более, чем преданный советник -
друг, которому доверие дарим, не менее, чем, брат мой,
и услуги мы ценим Дании, а не персонам. Что нового?

Полоний:

Готово всё к торжественному пиру, и Дания ликует,
Короля приветствуя на троне с Королевой.

Король:

Сказать не мог ты лучше, дружбу скрепят слова твои,
и в память их упрячу, а ключ отдам тебе, Полоний, что ещё?

Королева:

Полоний:

Королева:

Только? Что? Подробнее: сердит? Смятенен был
в последнее свиданье со мной - на галерее, что у сада...
Как туча шёл и что-то говорил себе...
Меня увидев, содрогнулся, словно противен вид ему
и голос мой... и вздрогнул, когда спросила я о чём печаль...
В глаза смотрел, как будто опуститься желал на дно их -
в душу мне нырнул и вынырнул... с улыбкой, которая
похожа на судорогу более...
Спросил: "Печаль о чём? Не знаешь? Весела? - Вот в том печаль..."
С тех пор слова перебираю те,
как чётки турок, что торгует чаем;
как призрак мне являются, когда и весела я и грустна...

Король:

Так что, Полоний, скажешь?
Так, чтоб мать утешить в королеве нашей,
и дать опору радости её, а не печали, что сама найдёт опору...

Полоний:

Лучше и не скажешь. Печаль, похоже, ткань самой души -
материя её - основа, которую искусно покрывать узором
веселья, радости - вершина всех искусств.
Кто мастер в том, тот сам собой владеет...
Принц Гамлет, нет, сказать... язык немеет.
В Офелию влюблён Ваш венценосный сын...
Клянусь расположеньем королевским, что дочь моя...

Королева:

(с облегчением):
О, знаю, знаю, знаю
(смеётся в радостном возбуждении).
и слава Богу: не недуг то - хмель... любовный:
он - похож на бред, особенно,
когда долг борется со страстью -
напасть ту пережить не каждому дано, не оступившись...
но... (замерла) прошу продолжить... что Офелия?..

Полоний:

Она... не должен дочь хвалить, но...

Король:

Рождена цветком прекрасным Дании -
не странно, что принц влюблён:
Ваш сын - здоров, Гертруда,
и более, чем прежде,
когда предпочитал всему коня и шпагу -
отвагу теряя среди женщин на пиру.

Полоний:

Офелия кротка - из тех, чей дух не в мятеже свободен,
а скорее, в уступке боле прытким:
потесниться всегда согласна с тем,
чтоб не задели, и не сломали то,
что чувствует... она... хранить должна
Походка выдаёт её - легко ступает так лишь тот,
кто расплескать страшится сосуд святой...
Решиться судьба её должна получше чем моя
- она для счастья рождена...

Королева:

Родительское сердце мне понятно,
своё открыть хотела б,
но оно - смятением теснимо и
должно... там прежде прясниться...

Клавдий (Полонию):

Устрой их встречу так, чтоб подсмотреть,
в предположении увериться
иль сбросив амуры со счётов,
искать иных причин

Полоний:

Приказ спешу исполнить... (уходит)

Клавдий:

Его чин с характером в согласье идеальном...

Картина третья

Корнелия (Марцелле):

Смех, право, как Розенкранц тут пыжился...
Пришёл к Офелии с каким-то анекдотом и
не был ею принят - просила передать, что спит...
Он вместе с Гильденстерном - приятелем своим
уж третий раз является и докучает ей пустою болтовнёй:
самодовольны и глупы без меры - ни то, ни сё -
уж лучше офицеры, чем эти фаты...

Марцелла:

Иль солдаты - и те получше тех господ, которые,
как эти двое, щипают в тёмных уголках -
молчат и рожи - идиотов, а если, вдруг, услышат что-то,
ну, вроде скрипа иль шагов, пугаются и был таков...
Так я, сударыня, с собой всегда ношу в кармане это
(звякает колокольчиком), чтобы отваживать господ...
Не велено нам драться с ними - нельзя отталкивать, кричать -
лишь плакать, да дрожать, молиться, а если что с нами случится -
то сами виноваты... Я ж, придумала, как защититься, как звякну,
так любая страсть в один момент грозит пропасть ...
(Уходят, смеясь...)

Картина четвёртая

Входит Офелия:

Смеются... я забыла, право, рождается как смех -
в душе, иль в горле? - звучал... во мне - я помню - так:
(пытается смеяться) ха-ха, нет, хи-хи-хи, не так (стонет) а-а - я не помню....
Средь всех начал природы чувств, должно быть,
смех увядает первым: стихнет звук,
потом и свет - в губах, глазах... - свеча затушена...
Нет, это сгоряча сказал он мне, чтоб в монастырь ушла я:
"чтоб не плодить греха..."
Так посмотрел, как будто взглядом мой тронул лоб,
"не омрачённый мыслью - чистый, как ключ лесной"...
Отец и принц испить ко мне приходят ... чистоты,
которую храню для всех, кто жаждет...
Я - отраженье жажды...(смеётся и плачет) -
вот и смех: теперь я точно знаю, что источник -
там, в горле, а у плача - здесь, под сердцем -
в сосуде с солью - для крови и слёз -
стихий сокрытых... тайных от небес -
(старается смеяться)
Ну, не ленись, старайся, моё горло,
оно, увы, уже не так проворно, как прежде,
когда Гамлет говорил, что любит...
и дарил цветы, и милые записки:
(достаёт из лифа)
"Офелия, мой ангел, ты прекрасна, как солнца луч,
и так же ясно, что ты, моя любовь, - прекрасна"

Полоний (входит):

Была бы рифма недурна, коль не назойливость "прекрасно",
лучше звучало бы "опасно" - лучше для смысла и стиха...

Офелия:

Отец, здесь Гамлет был, верней, его страданья...

Полоний:

Офелия:

Велел мне в монастырь уйти,
чтоб колдовством напрасных обещаний
не соблазнять мужчин, велел забыть,
что он любил меня... забыть, что...
я... забыла уж... - привыкла исполнять
веленья тех, кто мне, любя, прикажет...
не помню... вот, я вспомнила, отец:
смеются - горлом, а душою плачут...
подземные озёра солоны все оттого,
что слёзы в них текут...
стихии - свойства одного: там - в недрах ,
где подземелья тайные... души

Полоний:

Офелия:

Отец, что мне велишь?
Готова я исполнить всё...

Полоний (в сторону):

Велю? Счастливой быть, готова ли исполнить?
(Офелии)
Сейчас пройдём с тобой в ту галерею,
что возле сада. В это время принц гуляет там обычно...
Я укроюсь, а ты его встречай - не бойся - я с тобой...
Заговорит - ответь, и будь спокойна: я - рядом...
Может быть, сумею в его речах услышать смысл -
но не в словах, а тот, что бродит, таясь меж ними...
Так, я жду... (уходит)

Офелия:

Да-да, конечно, я иду...
Вперёд, офелия - приманка, а ты, монашенка, постой,
твой черед выпадет, не пой, офелия - твой выход
за той, что делает поклон и менуэт танцует - он
был моден в тот сезон - в Париже...

Акт третий

Актёры репетируют пьесу Шекспира "Гамлет"

Режиссёр - Призрак:

"Ужас, ужас, ужас" ...побольше дыма
(Гамлету)
Ты же, - Гамлет!!! - принц, а не пёс,
и не пристало рычать и прыгать: ты - вельможа!
Ну, рожа! Вот ужас где: что ли, в аду папашу встретил?
...на беду тебя я принцем сделал - брыс отсюда...
верней, сюда: (хлопает в ладоши) ещё разок,
а ты, Горацио, чуток на цыпочки привстань -
ему ходули б впору (все смеются).

Довольно рифмовать - можно сойти с ума: ночью я пытался приласкать жену - в рифму - и не попал... (смех) Всё! На репетиции обойдёмся без излишней красивости... Продолжим:

Актёр -Гамлет:

Режиссёр-Призрак:

И должен отомстить, когда услышишь.

Режиссёр:

Здесь слишком длинно и красноречиво, я пропущу -
мне велено собрать пять актов сочинения маэстро в один,
но так, чтоб слов поменьше - больше шпаг...

- вот рифма проклятая привязалась, будто дёргает кто-то, да не в такт...

Режиссёр-Призрак:

....Я дух, я твой отец,
приговорённый по ночам скитаться...
но вечное должно быть недоступно ушам из плоти.
Слушай, слушай, слушай! Коль ты отца когда-нибудь любил...

Актёр-Гамлет:

Режиссёр-Призрак:

Отмсти за гнусное его убийство.

Актёр-Гамлет:

Режиссёр-Призрак:

Убийство гнусно по себе, но это
гнуснее всех и всех бесчеловечней....

Режиссёр: Здесь - всё моя роль, это вы сами прочтёте у господина Шекспира. Гениально, то есть, божественно... так, так... вот:

Режиссёр-Призрак:

Слушай, Гамлет, идёт молва, что я, уснув в саду,
ужален был змеёй - так ухо Дании
поддельной басней о моей кончине
обмануто. Но знай, мой сын достойный:
змей, поразивший твоего отца,
надел его венец.

Актёр-Гамлет:

Призрак:

Блудный змей, кровосмеситель
волшбой ума, коварства чёрным даром
мою, казалось, чистую жену
склонил к постыдным ласкам...
О, Гамлет, это ль не было паденьем!
О ужас!...

Режиссёр: Дальше идут леденящие кровь подробности дела...и вот, важно, что король не снимает маску благородства и на том свете, что означает, что роль принадлежит ему по-праву, и бедняга Клавдий зря лез из кожи: он второе лицо, то есть, природный подлец... Герой и злодей: не очень оригинально для сюжета, но зато работает безотказно.

Режиссёр-Призрак:

Не дай постели датских королей
стать ложем блуда и кровосмешенья,
но как бы дело не повёл ты,
не запятнай себя, не умышляй
на мать свою - с неё довольно неба
и терний, что в груди у ней живут...

Режиссёр: Твоя реплика, Гамлет...

Актёр-Гамлет:

О рать небес! Земля! И что ещё
прибавить? Ад? Тьфу, нет! Стой, сердце, стой...

Режиссёр: (хлопает в ладоши) Стой, ты слышишь что говоришь: "стой"? Вот - ключ твоего дальнейшего поведения. Теперь поменьше внешних проявлений - Гамлет берёт себя в руки, вернее, ему так кажется: теперь он сам и все вокруг - актёры в его спектакле - не в чужом, как прежде, когда он был не более, чем марионетка, а в своём, где он - сам и создатель и творение! Понимаешь? Взять себя в руки значит перейти в центр интриги под названием "моя судьба". Это всё равно, что родиться заново и начать жизнь самому, а не по сценарию тех, в чьих руках оказался по воле рока.

Актёр: Ну, и чего он добился? Смерти? Жил бы себе - катался, как сыр в масле...

Режиссёр: Жил да не был... Быть и жить - не одно и тоже - вот смысл сочинения Шекспира: жить сыром в масле кажется заманчивым пока голоден, а потом оказывается, что урчит уже не в брюхе, а повыше - в душе - тошно бывает и от сытой жизни, когда недостаёт добра...

Актёр: Мало ему в королевстве добра? Всё добро - его! Чего ещё? Ему - аплодисменты, как бы не сыграл, а нам - свист, хоть вывернись наизнанку.

Режиссёр: Свистят - от души, а льстят - от лицемерия, то есть, лжи. Читал закон Божий? Ложь - зло. Чем выше карабкались, тем ниже падали, пока не докатились до преисподней.

Актёр-Гамлет:

Можно жить с улыбкой и с улыбкой
быть подлецом, по крайне мере в Дании

Режиссёр: Браво! Ты начал понимать, продолжи...

Актёр-Гамлет:

О что за дрянь я, что за жалкий раб!

Режиссёр: Нет, не это... Это и так выходит лучше всего: кликушествовать на публику... Ты прочти его монолог "Быть или не быть", где он пытается понять свою суть - вот истинное покаяние. Ну, соберись и настройся на "ля" всей этой партитуры. Слушайте! Ля..а...

Актёр - Гамлет:

Быть или не быть - вот вопрос...
Что для души достойней?
Покориться превратностям судьбы, или восстав,
сразиться в поединке с роком?
Иль отрешиться - умереть, уснуть,
сменив тоску и муку на забвенье...
и видеть сны, быть может?
Вот ловушка: какие сны готовит
мертвецу его природа,
и каков удел за гранью бытия...
Кто стал бы на колени перед веком,
в отчаянье униженность влача,
кабы не страх пред наказаньем вечным?
Один удар кинжала и свобода
от рабского усердия в груди
возникнет тишиной, но...
пустоты природа не позволит -
что взамен? Вдруг, мука
с бесконечностью в согласье...
Кто предпочёл бы суету - покою,
кабы не страх пред суетой червей,
чей пир, возможно, разделить придётся
в могиле с именем своим...
Так, трусом нас разум делает -
смиряет жеребца, обуздывая норов,
превращая в трусящего по жизни
иноходца...
Но тише, кажется Офелии шаги..."

(Все аплодируют)

Режиссёр : Молодец, сынок! Услышал "ля"- теперь не фальшивь и будешь гением. Так, прогоним быстренько Гертруду и Офелию - удача, что в пьесе нет ни одной женской роли, которой бы не смог сыграть и мужчина - достаточно парика с юбкой. Правда, в сценах безумия они более человечны, то есть, женственны... (Выходят два парня в женских костюмах: жеманны, писклявые голоса...)
Офелия, старайся не басить в последнем монологе и побольше белил. Не перепутайте: Офелия - белая, а Гертруде побольше румян, особенно после того, как Гамлет доказал ей, что душа может быть срамным местом.
Прорепетируйте сами: ваши роли просты настолько, что в них не нужно даже входить - там ничего нет внутри: ни одной мысли, а все чувства - поверхностны, вроде украшений.
А пока есть сцена поважней: Розенкранц и Гильденстерн. (выходят актёры)

Актёр-Розенкранц:

Актёр-Гильденстерн:

Режиссёр: Ведите себя не ровно: вино вольности ещё бродит, но положение поджимает.
В этой колоде: вы - два валета. Шулер проиграл: козырнул вами, и вы были биты. Ему казалось, что вы близки Гамлету, то есть, сумеете войти в его в положение, но как валет может войти в положение принца? Только через плутовство - вы плохие плуты, ребята - рады бы продать душу, да нечего - простаки по своей сути: не герои и не злодеи. Вот, трагедия посредственности: быть - не дано, а не быть, но выжить, сыграв роль - не достаёт лицемерия: ведь ложь сродни искусству. Флейта есть?
(Актёры препираются у кого была флейта в последний раз: "Я тебе давал - не давал")
Вот так и играйте - сами себя. Пронзительный инструмент - печален до содрогания души, когда играют умело, и визжит от плохого обращения. Тут сложная игра из слов и ассоциаций, но как иначе проникнуть в замысел творца? Вступай, Гильденстерн, с конца второй картины, где запутался в собственной пошлости - играй чистую фальшивку: "о мой принц..."

Актёр-Гильденстерн:

О мой принц, если моя преданность слишком смела, то это моя любовь слишком неучтива.

Актёр-Гамлет:

Я не совсем понимаю. Не сыграете ли вы на этой дудке?

Актёр Гильденстерн:

Актёр-Гамлет:

Актёр Гильденстерн:

Актёр-Гамлет:

Актёр-Гильденстерн:

Я и держать её не умею, мой принц.

Актёр-Гамлет:

Это так же легко, как лгать: управляйте этими отверстиями при помощи пальцев, дышите в неё ртом, и она заговорит красноречивейшей музыкой. Видите - вот это лады.

Актёр Гильденстерн:

Но я не могу извлечь из них никакой гармонии, я не владею этим искусством.

Актёр-Гамлет:

Вот, видите, что за негодную вещь вы из меня делаете? На мне вы готовы играть; вам кажется, что мои лады вы знаете; вы хотели бы исторгнуть сердце моей тайны; вы хотели бы испытать от самой низкой моей ноты до самой вершины моего звука; а вот в этом маленьком снаряде - много музыки, отличный голос; однако вы не можете сделать так, чтобы он заговорил. Чёрт возьми, или, по-вашему, на мне легче играть, чем на дудке. Назовите меня каким угодно инструментом, - вы хоть и можете меня терзать, но играть на мне не можете.

Режиссёр: Вот, истина явилась в сочетании слов, подобранных так гармонично, что лучше и не скажешь: чтобы уметь плутовать, нужно знать правду, иначе соврёшь себе в убыток и сваляешь дурака...

Актёр: Ты хочешь сказать, что... чтобы лгать, нужно знать правду?

Режиссёр: Вот именно: как можно изменить тому чего нет? Чтобы солгать, нужно знать истину, а её знает только Господь Бог, да ещё, может быть, гений, а уж он ни на что не променяет гармонию на фальшь...

Актёр (рассуждает): Солгать может только тот, кто знает истину, ...но познавший истину, уже не станет лгать... значит истинная ложь - это... - так можно сойти с ума... но чтобы "сойти", нужно его иметь... то есть быть умным ... (кривляется): "быть не быть"
(все смеются, кривляются: "быть - не быть")

Режиссёр (хлопает в ладоши): Истинная ложь - зло, а ложная истина - глупость... Злодеи и герои - нынче только в театре, а в жизни "злодей" - это простак, что мнит себя героем. Хватит болтать!
Работаем! Осталось самое простое: восемь убийств, и это у нас так хорошо поставлено, что обойдёмся без репетиций. Напомню порядок конца: первым - для разминки - Полоний. Офелия не стала дожидаться, когда её испачкают румянами, как Гертруду: ушла, как принц велел - в монастырь - да в самый надёжный... Валеты биты за кулисами. Сцена дуэли Гамлета и Лаэрта - половина успеха: лучше переврать слова, чем удары шпагой.
Гертруда, последнюю реплику:

Актёр-Гертруда:

Питьё, о Гамлет, я - отравлена... (Умирает)

Актёр-Гамлет:

Злодеи! Эй, двери на запор! Предательство! Сыскать!

Лаэрт (падает):

И ты убит - нет в мире ничего, чтобы спасло от зелья,
которое сейчас в твоей крови - король всему виной...

Актёр-Гамлет:

Вся Дания отравлена, ну так за дело, яд!
(Поражает короля)
Я умираю, Горацио, я гибну;
Ты - жив... поведай правду обо мне,
всем... истине открытым...
(похоронный марш, пушечный залп, занавес...
Актёры устали, вялы...)

Режиссёр (хлопает в ладоши с преувеличенной бодростью): Отдыхать до вечера, и чтобы на представлении блистали! Потом обещан ужин с королевского стола: здесь отличное вино...

Акт четвёртый

Картина первая

Королева:

Сменила платье я, Рейнальда, на светлое,
а дух упорствует и тёмной тенью бродит... мне тошно -
так ждала я время, что наступило бы вослед прощанью -
прощением... чтобы дышалось легче - так ощутить ждала освобожденье
не знаю от чего... казалось мне, от прошлого - неволю невольно видела...
вот слово, что, невольно, - ах , что за чертовщина - вот, пристало...

Рейнальда:

Всегда казались вы счастливой парой, примером венценосного союза:
душ, помыслов, сердец...

Гертруда:

И были парой: в ней тенью довелось стелиться мне -
и более, чем тенью: при луне ли, солнце, тень - свободней,
чем я при муже - и она бежит от колебаний света,
я - всегда на месте... в обличии пристойно величавом -
начало... всех бед - во лжи самим себе...

Рейнальда:

Ну что плохого? Матушку я Вашу так помню,
будто образок её не в золотом сердечке, что на груди ношу,
а, право, в сердце, что бьётся в такт её словам:
"замужество - один счастливый номер, что выпадает нам, -
самой природой мужчинам отданным - так лучше одному
отдаться и вполне, чем разорваться меж многими..."
(Рейнальда выходит)

Гертруда:

Природа отдаёт, да кто принять умеет, даров её не уничтожив...
- зреют плоды божественных идей не в небе - на земле,
где замысел от воплощенья так отдалён, что к мщенью
взывает грешная душа...Король - не тот, и я - не та,
кто с именами нашими был создан, Бог знает для чего,
и роздан, как карты, в руки игрокам;
а те - мошенники или глупы без меры, к тому ж азартны,
словно офицеры, что всё продули - вплоть до чести,
которая дана им вместе с их званием...


(входит Полоний)

Полоний:

Простите, что вошёл без приглашенья, но Гамлет

Гертруда:

Полоний:

Идёт сюда по Вашему веленью, но вид его так дерзок,
будто он не к матери спешит, а на войну, вооружённый гневом,
тишину взрывает поступью тяжёлой: не сын послушный -
демон заключён в обличье принца... вот и он...


(прячется за шторой)

Картина вторая

Tа же комната, но в беспорядке: всё разбросано, сорваны шторы, Гертруда растрёпана, смято платье - видна измученная женщина

Гертруда:

Случилось... то, чего невольно достигла я...
Как сердцу больно, больно, больно...
Вот жалость, что родную мать
не принято так убивать легко, как крысу...
иль Полония - один удар и он - не в Дании.
Она - с ним навсегда разлучена...

Его, смеясь, тащил мой сын?... и что-то напевал:
похоже, ...на колыбельную. О Боже, зачем я здесь?
И что со мной? Сказал он, что моей судьбой зло правит
- так сказал мне сын: твоя любовь - разврат,
кровосмешение с убийцей, преисподняя - в твоей кровати,
ты же - сводня, что тащишь Данию на блуд...
Как много боли для минут свиданья редкого у
матери и сына. Годами я ждала, что он откроет сердце,
и в нём увижу я себя... Не зря мне снился сон:
его отец явился грозной тенью и Гамлету велел меня казнить,
но так, чтоб тернии язвили душу, а не чело...
И, вот - назло - мой сын безумным притворился;
но я страшусь, что эта роль его уму, привыкшему блуждать бездельно,
в иронии доспехах... верно, близка его натуре - ощутит успех,
власть над толпой - и грех замкнёт порочный круг:
"в безумии - свобода, ложь - спасенье,
судья он всем, а мщенье - его удел и цель одна"...
Так, всё переступив, достигнет дна...
в падении, увлекши за собою других,
отяготит вину и сгубит душу...

Нарушу супружеский обет злодею, чья низость мне
дана в обмен на высоту - за вспышку поздней страсти...
На беду открылась мне любовь - вот жалость:
терпеть мне жизнь осталось малость - был близок срок,
жесток урок... (плачет)

Входит Клавдий.

Клавдий:

Гертруда:

Кажется... похожа на королеву я?
О боже, длинее жизни полчаса - вот, поседела вся коса,
и терний мощные побеги впились мне в душу -
там - для неги и радости уж места нет...
Затмил глаза мне чёрный цвет...- темно: ты, Клавдий, -
чёрной масти король, должно быть,
и напасти пролились кровью - о прости, измучилась я
(Клавдий пытается обнять её)
Нет, пусти...

Клавдий:

Что было здесь, Гертруда? Слабость нам не по сану -
наш венец - не для сомнений дан - для дела.
Границы нашего удела очерчены не нами -
нам лишь подчиняться небесам...

Гертруда:

Как небо отличить от ада? Я подчиниться небу рада, но...

Клавдий:

Прочь "но" и "если", "будто", "или" - слова которые затмили
твой ясный ум - полуслова: ни то, ни сё, и ты - не та,
кого люблю... Моей царицей опять вернись и небылицы оставь,
а лучше улыбнись иль, коли случай есть, - гневись!
А случай есть: наш сын, и боле - наследник трона,
он - в неволе недуга страшного души...

Гертруда:

(Себе)
Но все ли средства хороши для утоленья своей страсти...

Клавдий:

Вернись, Гертруда, и несчастья не созывай к себе на пир.
Довольно Дании безумья от сына, но царица -мать
должна усилием собрать всю волю, быть хозяйкой в доме,
особенно, когда беда... (слышится шум) Что там такое, господа?
(уходит)

Гертруда:

Тень правит Данией: король - в ночи, а королева - днём -
в мольбах о том, чтоб ночь пришла скорей...

Входит Рейнальда:

Там у дверей Офелия... - бедняжка, похоже, не в себе:
бродяжка бездомная и то не так жалка...
И странно припевает: "мой муженёк - на дне пруда, где и таится высота..."
и что-то про траву... любовь и ложь - всё не поймёшь...
Смеётся... лукаво так, и, вдруг, грозит всем пальчиком,
а то бежит куда-то, как дитя, резвясь,
иль плачет горько, сторонясь людей -
её нашли уж за стеной и привели сюда...
Корсет сняла и где-то спрятала - в рубашке, босая...
ромашки запутались в её косе...

Гертруда:

Рейнальда:

Все, но есть и злые языки, и сплетни - вслед -
теперь, когда Полония уж нет, а принц уехал в Англию,
она - совсем одна...

Гертруда:

И, может быть, впервые счастлива - свободна от судьбы.
Завидую... - испить до дна мне чашу выпало:
должна - как он сказал - "усилье сделать"?...-
глоток последний пригубить... ну, значит, так тому и быть...
Рейнальда, не могу жалеть её - себя мне жаль - что может быть бесплодней?
Любить, но не любить, дышать, но вполдыханья, жить, но не жить,
жалеть, но не жалеть...
Отрава дьявольская - ложь, но полуложь - ещё страшней:
яд медленный, что душу убивает, а тело - нет...
Оно: ест, дышит, любит, пьёт вино, добро от зла не отличая...
дичая в бездушии и множа грех...

Рейнальда:

Так, всех людей в том обвинить возможно...
Не должно казнить себя - не зря господь нас сотворил,
а дня восьмого нет поныне...
(Помогает Гертруде одеться, причёсывает её)
Ну будет, ангел мой, глаза утри - ты зла не делала,
ну посмотри, как мир хорош и ясен - напрасен твой страх:
спокойней, право, будь, и не забудь надеть рубины...

Акт пятый

Состоит из четырёх кратких частей, которые сменяют друг друга
поворотами сцены на глазах зрителей.

Первая часть

(комната Офелии)

Марцелла (плачет):

Садовник сказывал - она, была как лилия бела...
и безмятежна, как ребёнок: во сне раскинулась,
не смяв постель пруда... - там без труда её нашли...

Корнелия:

Я не пойму: ну почему так много бед
обрушилось Лаэрту вслед на этот дом...
Когда кругом так много горя, нищеты...-
удар безжалостной судьбы благополучия плоды
враз уничтожил, а была, казалось, счастлива семья...

Марцелла:

Хозяин был... уж лучше нет - хоть обойди весь белый свет,
не сыщешь благородней (в сторону) дождётся преисподни
губитель... (шёпотом) как сказывал приятель садовника -
моряк, что прибыл утром вместе с сыном хозяина покойного,
так, Гамлет, нынче в Англии , и будто бы кутит: пьёт, буйствует
с Горацио - дружком... Видали в кабаке дешёвом их датские матросы.
С носом, верней, без головы остались Розенкранц и Гильденстерн -
да, казнены любители щипать по уголкам - и поделом, хотя и жалко,
особенно, второго - был пригож, на короля покойного похож...

Корнелия:

Марцелла, готово платье? Под венец нам не пришлось
Офелию одеть (плачет) так, в гроб, положим...

Марцелла:

О Боже, готово всё к примерке...

Корнелия:

Что теперь... примеривать, коли отрезан колос...
Ей в волосы вплети те жемчуга,
(плачет) носить что не успела...
Ты помнишь ли, Марцелла?

Марцелла:

Да, помню - хоть и вечность прошла с тех пор...

Корнелия:

Укор во всём я слышу...(уходит)

Марцелла:

Тише! Лаэрта голос - как он в гневе страшен...
(растерянно)
Хозяином будет - забудет что обещал приданое,
а на бедной садовник не женится - будет любовник,
а значит - вор, и пустой разговор о чести -
не быть нам по-божески вместе...
В Дании мужчины - все доблестны до половины,
да той, что ближе к земле, оттого у них и растут рога,
- для другого голова не годна...
(убирает, припевая)
Говорит она ему: ты ведь обещал:
в жёны взять меня когда на постели смял...
А в ответ: была б женой, да легла ты спать со мной...

Вторая часть

(Комната Гертруды)

Рейнальда:

Что будет с Данией? Со мной...
Рок правит жизнью и судьбой: смеётся?
Или... это суд? - возмездие, но в чём вина?
Гертруда выпила до дна свою покорность, затем страсть,
ужас прозрения и... яд... - вот жизнь её...- не помогло
смирение, протест - вино отравлено давно...
Злодей ли Клавдий... иль - рука бездумная - палач...
Так плачь, о Дания - бедняжка... -
бродяжка и то не так жалка:
комок земли, камней прибрежных,
воды и холода, ветров, жилищ убогих, зыбких снов...
( машинально убирает, напевает)
"Саван бел, как горный снег,
цветик над могилой...
Он в неё ушёл навек
Не оплакан милой..."
Вот песенка привязалась... Откуда только?
Я надеюсь, что всё будет хорошо. Надо только быть терпеливой.

Третья часть

Бродячие актёры, с ними Марцелла - она вешает бельё...
Мимо проходит Актёр и хлопает её по заду...

Первый Актёр: Какой чудовищный финал у этой истории - нам так никто и не заплатил!
(картинно) :"Ужас, ужас, ужас!"

Второй Актёр: Ну, кое-что ты, приятель, всё же, прихватил с собой... (смеётся)

Первый Актёр: Ты о чём?

Второй Актёр: О Марцелле: славная девушка - работящая.

Первый Актёр: Славная, да не девушка... пусть работает...

Режиссёр: Чёрт побери! Они нас обставили, но это была отличная игра в поддавки: в центре: Герой и Злодей, вокруг - Простаки. Ах, какой простор для режиссуры! Особенно, в будущем: Гамлета может играть женщина, лучше голая, Полоний исповедует Буддизм, Розенкранц и Гильденстерн - голубые - ах!!!
Офелия - в сцене безумия - прыгает на батуте... теряет корсет и все видят, что у неё...

Первый Актёр: (второму) Ну всё, поехал, теперь и ужина не будет... Нет, так жить невозможно... Эй, Марцелла, пойдёшь со мной?

Марцелла: Пойду...

Четвёртая часть

Сцена крутится, открывая "кулисы": лестницы, верёвки, шпаги свалены в кучу, как дрова, корона висит на гвозде, гроб, трон и какие-то другие части декораций, через которые, пробираясь идут Актёр с Марцеллой...

Конец